В этом году исполнилось 100 лет со дня рождения замечательного советского писателя Юриф Иосифовича Коринца.
Юрий Иосифович Коринец (1923-1989) родился 14 января 1923 года в Москве. Отец его был профессиональным революционером, а мать Эмма Нагель - немка, последовавшая за мужем из Берлина. В семье говорили на двух языках и, окончив школу, в 1941 году он свободно на них говорил.
С началом войны отец Коринца был арестован и погиб, а мать разлучили с сыном, выслав из страны. Юрий оказался в другой ссылке, в средней Азии. Ещё в детстве он увлёкся рисованием. Ближайшая к месту ссылки школа рисования была в Самарканде, куда он и уезжает учиться. В 1949 году училище закрыли, и Коринец переезжает в Ташкент, где в 1951 году окончил училище и стал дипломированным профессиональным художником. Работать устраивается в редакцию журнала «Пионер» В этом журнале печатаются его первые стихи. Несмотря на печальную историю семьи, Коринец всю жизнь оставался верен социалистическим идеалам.
Постепенно художнику Коринцу становится понятно, что искусство слова ему ближе, чем графика, и он отправляется в Москву, где поступает в литературный институт. Когда Коринец был на пятом курсе (1957 год), вышел его первый сборник стихов «Подслушанный разговор» Несмотря на то, что писатель ещё продолжал иллюстрировать свои книги «художнический период» в жизни Юрия Иосифовича закончился и начался «поэтический». Есть среди его стихов и шутки («Не было печали») и игровые стихи («Триста тридцать три жильца») и рифмованные загадки («Лапки») и перевёртыши («Суббота в понедельник»)
В 1965 году Коринец переходит к прозе, он пишет повесть «Там вдали за рекой», получившую на Всероссийском конкурсе первую премию.
В 1967 году вышло продолжение-повесть «В белую ночь у костра». Затем были опубликованы роман для детей «Привет от Вернера» (1972), повесть «Володины братья»(1975), детская фантастическая повесть "Заблудившийся робот" (1984), весёлые притчи.
Творческое наследие Коринца изучено ещё не полностью, помимо писательства он очень много переводил с немецкого, еврейского, украинского, бурятского.
Умер Юрий Иосифович Коринец в 1989 году.
***
Давайте почитаем стихи замечательного поэта.
О собаке
В семье мы хорошо живём.
Работаем. Едим и пьём.
Читаем. Спорим — вчетвером
Или играем и поём…
Но есть ещё, однако,
У нас мечта –
Собака!
— С собакой, — папа заявил, —
Мы ближе ежечасно
К природе…
К духу древних сил…
И мама с ним согласна.
Продолжил папа: — Веселей
С ней дома и на даче.
С ней на траве лежать теплей!
С ней дышится иначе!
— Детей с ней легче воспитать.
И есть ещё услада
С собакой просто
Поболтать,
Ответов мне не надо!
Да, нам нужна собака в дом.
За это я в ответе…
— Ну и какую мы возьмём? —
Спросили тихо дети.
— Собачьих на земле пород, —
Промолвил папа, — много.
Мне всех назвать невпроворот…
Начнём с верзилы — дога.
Ещё есть бассет — странный пёс.
Его не трогать если,
Весь день, запрятав в ухо нос,
Дремать он будет в кресле.
Овчарка — жуликов гроза,
Милиции подмога,
Смежив серьезные глаза,
Следит за всеми строго.
Быстр элегантный доберман
С короткой шерстью гладкой.
Ну а болонку мы в карман
Засунем как перчатку.
Красив — с отливом золотым —
Ретривер, пёс английский,
Блутерьер — с шерстью, словно дым,
И аузи австралийский.
Есть сенбернары-силачи,
Есть сеттеры-гордоны,
Есть шнауцеры-бородачи
И даже фараоны!
Но эти псы — особый класс,
Они аристократы.
Характеры у них подчас
Весьма витиеваты.
Я часто слышу голоса:
«Дворняжка не престижна,
Купи породистого пса…»
Но эта речь облыжна.
Среди дворняжек есть порой
Бесценные собаки.
Они стоят за вас горой
В любой беде и драке.
И пусть порой они в тени,
Но их не забывают.
Не избалованы они
И жизнь прекрасно знают.
В них благородные черты.
Тут дело не в породе.
«Нам воду пить не с красоты»,
Как говорят в народе…
Так папа долго говорил.
И начало смеркаться,
Но не было, признаться, сил
От темы оторваться!
И солнце закатилось прочь,
И звёзды засветились,
И до утра нам в эту ночь
Ещё собаки снились.
Какой он — будущий наш пёс?
Ещё он не родился?
А может, морща чёрный нос,
Уже в наш двор явился?
Пока что не готов ответ:
Есть в нём предмет для спора…
Пока у нас собаки нет,
Но, видно, будет скоро.
Четыре сестры
Семью из четырех сестёр
Давно мы знаем с вами.
О них сегодня разговор
Я поведу стихами:
ВЕСНА
На круглую голову ивы
Похожа весны голова!
С рассветом шаги торопливы
В земле раздаются едва.
Чего ни коснётся — там чудо:
Вот лёд ей вдогонку вздохнул,
Вот лист неизвестно откуда
На старой коряге сверкнул.
Ей нравится только начало,
Ей некогда кончить дела.
Но как бы земля заскучала,
Когда бы она не пришла!
Спешите, спешите, спешите
Увидеть её за углом!
Портреты весны напишите
Фломастером или углём!
Но не совладать с её позой,
На месте весна не сидит.
То в сумраке вспыхнет березой,
То первым скворцом пролетит.
То трактором выйдет на пашню,
А станешь его рисовать —
Уж станет мгновенье вчерашним,
И лучше рисунок порвать.
Художнику сложновато
Узреть её глазом простым:
Как циркуль — весна угловата!
Она грациозна — как дым!
ЛЕТО
По полям, по лугам,
В море света —
Что за шум, что за гам?
Это — лето!
От его громких слов
И от смеха
По лесам меж стволов
Бродит эхо.
Дан сестре этой дар:
Облик ладный
И на коже загар
Шоколадный.
Голова её чуть
Бесшабашна:
С гор в ущелье взглянуть
Ей не страшно!
Там, где может весна
Простудиться,—
Взять ракушки со дна
Не боится!
Но зато работяща
Сестрица:
Любит лето в полях
Потрудиться.
Лето всё —
Как окно нараспашку!
А похоже оно
На ромашку.
ОСЕНЬ
Я слышу шум
И шорох на пороге…
Ах, это осень
Вытирает ноги!
Я люблю её давно,
Гостью дорогую.
Как заглянет мне в окно —
И не жду другую.
Любит осень посидеть
Рядом с самоваром.
У самой — красны, как медь,—
Щёки пышут жаром.
Любит осень платья шить,
Хлопотать по дому.
Любит в поле ворошить
Желтую солому.
Любит вволю погрустить
И поплакать вволю,
На закате побродить
По пустому полю.
Или лечь спиной к костру,
Даль окинуть оком
И весну, свою сестру,
Вспомнить ненароком.
Любит песни распевать,
Сердцу потакая.
Что ж! Не надо ей мешать,
Раз она такая.
Всё ей, осени, под стать.
А как натрудится,
В белоснежную кровать
Любит завалиться.
ЗИМА
Хоть богат её наряд,
Но зима не лето:
С головы до самых пят
В белое одета.
Что серьга на ней, что брошь
Кто им цену знает?
У неё что ни возьмёшь —
Всё в руке растает.
Что она суровый друг,
Даже птицы знают —
Все по осени на юг
К морю улетают.
Но зато она мудра,
Эта старшая сестра!
Нацепив на нос очков
Голубые льдышки,
Любо ей до петухов
Погрузиться в книжки,
Нюхать пыльные тома…
И поэтому зима
С детства близорука:
Ей близка наука.
Глянь на снег под микроскоп
Всё в нём симметрично!
И на улице сугроб
Выстроен отлично.
На него звезда из тьмы
Смотрит одиноко…
Знаю — сердце у зимы
Спрятано глубоко!
И исходит от самой
Ледяное жженье.
Не замёрзнет тот зимой,
Кто всегда в движенье.
Ну, а часик посидишь
С нею на крылечке —
Как котёнок убежишь
Греться возле печки.
Фрагмент из книги "Там, вдали, за рекой"
…Мы выехали из Москвы ночью и рано утром пришли на берег Учи, к маленькой деревянной бане, стоявшей наполовину в воде, на столбах.
Я первый сбрасываю рюкзак на белую от инея траву. Потом я снимаю рюкзаки с Ханга и Чанга. У них тоже были маленькие рюкзаки. Они носятся по берегу как угорелые. От радости. Я тоже прыгаю на траве от радости, и мои новые сапожки сразу становятся мокрыми. Солнца ещё нет, но уже светло. Вокруг так красиво! Всё в тумане. Туман такой сильный, что противоположного берега Учи совсем не видно. Вдалеке туман стоит сплошной стеной, а вблизи он всё время шевелится, дышит, перемещается косматыми струями. Уча дымится. Кажется, что в реке горит невидимый огонь и дым от него поднимается из воды в небо. Иногда в разрывах тумана появляются то травяной холмик, то ивовый кустик, которые плавают в воздухе. Река бесконечна. Мы стоим на краю света, за которым уже нет ничего, кроме этой реки.
— Мы-ы на кра-ю све-ета! Мы на краю све-ета! — пою я, приплясывая на скользкой траве, а вокруг меня пляшут Ханг и Чанг.
Потом мы вытаскиваем из рюкзаков вещи и раскладываем их на берегу, подстелив большую клеёнку. Палатку мы тоже вытаскиваем и устанавливаем её на берегу. Устанавливает палатку дядя, а папа, мама и я помогаем. Потом я с дядей иду за глиной. Это очень важное дело!
Неподалёку от воды находим мы небольшой глинистый обрывчик, набираем мешочек глины и возвращаемся к палатке. Дядя готовит подкормку для рыбы. Он достаёт из палатки кусок фанеры и огромную коробку из-под леденцов, с пробитыми в крышке дырочками, — в коробке хранятся длинные толстые черви. Они называются выползками; дядя накопал их в нашем скверике в Москве. Мы берём червей горстями, кладём их на фанеру и рубим специальной железной тяпкой на мелкие кусочки. Это жаркое для рыбы, «беф-строганов», как говорил дядя. Мама всегда уходила, когда мы готовили «беф-строганов» для рыбы, — она не могла этого видеть. А мы с папой помогали дяде.
Нарубив червей, мы перемешиваем их с глиняным тестом и лепим пироги. Потом мы лепим пироги с кашей — с перловкой и с гречкой. Кашу дядя тоже специально приготовил в Москве. А ещё дядя привёз мешочек пареной пшеницы, но из неё мы не делаем пироги — она нужна для насадки. Но это не всё! Ещё у дяди есть хлеб, белый и чёрный, перемятый на анисовом масле с ватой, — чтобы он лучше пахнул и лучше держался на крючке: если он без ваты, он быстро размокает в воде и слезает с крючка, а с волокнами ваты он держится крепко. Ещё у дяди есть мотыль — мелкие тоненькие красные червячки с чёрными головками, такие блестящие, как будто они покрыты лаком. Вот сколько вкусных вещей приготовил дядя для рыбы! Ещё бы — я же вам говорил, что мой дядя был замечательным рыболовом! Дядя всегда тщательно готовился к каждой рыбалке. Поэтому он всегда ловил много рыбы.
Закончив стряпать, мы отходим вниз по течению и спускаемся к воде между ивовыми кустиками. Наша палатка, мама, Ханг и Чанг исчезают в тумане. Теперь мы одни. Мы видим только ивовые кустики, траву под ногами и тёмную, дымящуюся воду. Даже друг друга мы плохо видим — такой сильный туман.
Дядя знает, что выше нас на реке перекат, узкое место — там можно перейти речку вброд, — а здесь глубокое место с ровным и тихим течением. Здесь мы и открываем «рыбью столовую» — забрасываем в речку пироги с кашей и «беф-строганами». Но и это ещё не всё!
После всего этого дядя начинает читать заклинание. Дядя всегда читал заклинание перед началом рыбалки.
Дядя присаживается на корточки перед водой, держа в руках длинную удочку. Мы с папой тоже садимся на корточки позади дяди, с удочками в руках.
Вокруг тихо-тихо. Только ивовые кустики едва шелестят острыми серебристыми листиками да вдали, за рекой, в тумане, щёлкает соловей. Потому что весна…
Дядя начинает своё заклинание торжественно, тихим гортанным голосом. А мы повторяем за ним шёпотом.
Слушайте, я открываю вам секрет своего дяди! Великий секрет великого рыболова!
Дядя начинает:
Выходи, плотва, из глыби
Да поведай разной рыбе…
— «…Да поведай разной рыбе…» — повторяем мы с папой.
Нынче всех под бережком
Угощу я пирожком!
— «…Угощу я пирожком!» — повторяем мы.
Выходи-ка со двора,
Густерочка-густера!
— «…Густерочка-густера!» — повторяем мы.
Выходи ко мне, подусть,
Я развею твою грусть!
— «…Я развею твою грусть!» — повторяем мы.
Выходи, бокастый лещ,
Мы-то знаем, что ты вещь!
— «…Мы-то знаем, что ты вещь!» — повторяем мы.
Всех сюда без лишних слов,
Ждёт великий рыболов!
— «…Ждёт великий рыболов!» — повторяем мы.
После этого дядя встаёт и первый закидывает свою удочку. Я тоже закидываю свою удочку. И папа закидывает свою удочку.
Мы стоим на некотором расстоянии друг от друга, так, чтобы не мешать друг другу во время забросов, чтобы не зацепиться лесками. Потому что мы всё время вытаскиваем и снова забрасываем свои удочки. Мы ловим в проводку. Это очень ответственная ловля. Не каждый умеет ловить в проводку! А я умею! Меня научил дядя.
Я закидываю снасть немного выше себя по течению, подальше от берега. А иногда и не подальше от берега — это смотря по тому, как скажет дядя. Дядя всегда тщательно вымеряет дно там, где мы начинаем ловить, и поднимает поплавок на такое расстояние от крючка, чтобы насадка шла по дну. Это тоже очень важно! А иногда немного выше дна. А иногда вполводы. Всё зависит от того, в какое время ловить, где ловить, как ловить и какую рыбу. Дядя всё это знал. И я это прекрасно знаю. Я с детства знаю все секреты рыбной ловли, потому что дядя меня натаскал. Натаскать — значит хорошо научить. Просто мне повезло, что у меня был такой дядя.
А сейчас мы ловим со дна. Я закидываю снасть немного выше себя по течению; мой поплавок встаёт торчком и медленно проплывает мимо меня. У меня замечательный поплавок! Он сделан из пробки. Верхняя часть поплавка покрашена красной краской, а нижняя — зелёной. Это чтобы он был тебе виден, а рыбе не виден. Поплавок у меня замечательный, что и говорить! Он очень тонкий, нервный и чуткий, он точно откликается на любую поклёвку. И у дяди замечательный поплавок, и у папы. Потому что поплавки дядя делал сам. И грузила он отливал сам. Даже блесны он делал сам. Дядя сам выдумывал разные типы блесен и грузил. Некоторые типы даже были приняты на вооружение в рыболовных магазинах. Пойдите-ка в рыболовный магазин на Кузнецком мосту и спросите, есть ли у них блесна «власовка». Вам скажут, что есть. Эту блесну придумал дядя; он назвал её так в честь своего друга Власова. Все наши снасти сделаны дядей собственноручно. Только лески дядя покупал в магазине. И удочки. И ещё кое-что. Но всё это он потом переделывал. Переделывал дядя отлично. Дядя всегда всё делал отлично, с любовью. «Никогда, ни в каком деле нельзя халтурить!» — говорил дядя. Халтурить — это значит делать плохо. Дядя никогда не халтурил, даже в мелочах, даже переделывая какую-нибудь мелочь. А переделывать дядя любил. Мой дядя переделывал жизнь, а не то что какие-то там поплавки! Дядя очень любил стихи Маяковского: «Надо жизнь сначала переделать, переделав, можно воспевать!»
— «…переделав, можно воспевать!» — напеваю я шёпотом и слежу за поплавком.
Я смотрю только на поплавок. Но боковым зрением я вижу папу и дядю. Я вижу, как они закидывают свои удочки. Мы не разговариваем — разговаривать на рыбалке нельзя, потому что может услышать рыба. Она может услышать, что о ней говорят, и уйти. А напевать можно — но так, чтобы рыба не слышала. Напевать даже полезно — это помогает сосредоточиться.
— «Надо жизнь сначала переде…» — напеваю я и вдруг вижу, что мой поплавок вздрагивает и ложится на поверхность воды…
Это лещ! Лещ всегда так клюёт. Я подсекаю и чувствую на крючке здоровую рыбу.
— Дядя! — кричу я. — Дядя!
Дядя уже бежит ко мне. Он бежит с подсачником. Дядя берёт в руку мою удочку и осторожно вываживает рыбу. Ну конечно, это лещ! Вот он поворачивается боком в воде у берега. Какой здоровый! Удилище в руках у дяди изогнулось дугой. Одной рукой дядя держит удилище, а другой — подводит под леща подсачник. Выдёргивать такого леща на воздух нельзя — он сорвётся. Он слишком тяжёлый. Наверное, килограмма два. Вот это рыба! Дядя подсачивает его и вынимает из воды.
Лещ прыгает на берегу, ударяя хвостом по яркой зелёной траве, серебристый, бокастый, широкий — как доска. Как он красив на зелёной траве! Как расплавленное олово!
— «Надо жизнь сначала переделать, — ору я в восторге, — переделав, можно воспевать!» — и приплясываю вокруг леща.
Я дико пляшу вокруг леща.
— Перестань! — говорит дядя. — Ты распугаешь всю рыбу…
Дядя пускает леща в садок, к другим рыбам, которых поймали он и папа. Садок привязан в воде под кустиками. Там несколько здоровых лещей. И несколько плотвиц. Когда к ним подходишь, они начинают барахтаться.
Мы продолжаем ловить. Клюёт хорошо. Я то и дело вытаскиваю на берег рыбу. Небольшую я вытаскиваю сам, а крупную — вместе с дядей.
24 февраля исполняется 110 лет со дня рождения русского советского писателя, поэта и переводчика Эммануила Генриховича Казакевича (1913–1962)
Великая Отечественная война застала Эммануила Казакевича в возрасте 28 лет, отцом двоих малолетних детей и профессиональным поэтом, писавшим на идиш. Когда началась война, Казакевича освободили от призыва из-за сильной близорукости. Но он не собирался отсиживаться в тылу и ушел добровольцем на фронт. Грамотный, знавший несколько языков младший лейтенант, попал в подразделение разведки. Его группа часто совершала рейды в тылу врага, добывала ценные сведения. Закончил войну офицером разведотдела штаба армии. Награжден 8 орденами и медалями, среди которых орден Красной Звезды и медаль «За отвагу» — ими награждали за личное участие в боевых действиях.
Первое произведение Казакевича на русском языке – военная повесть «Звезда» (1947) стала известна не только в СССР, но и за рубежом. Во Франции её назвали «самым правдивым произведением о войне».
С тех пор он написал немало интереснейших книг: «Двое в степи» (1948), «Весна на Одере» (1949), «Сердце друга» (1953) и других. Писатель дважды становился лауреатом Государственной (Сталинской) премии в области литературы.
Последние годы жизни работал редактором сборников «Литературная Москва».
Наша земля Она лучится, светится, сияет— бесследно растворилась темнота. И в честь победы музыка играет,— легка, звонкоголоса и чиста. И я губами, сердцем припадаю к моей земле, просвеченной до дна, и говорю: —Ты вечно молодая. Счастливая. Любимая. Одна. И я горжусь твоим простором ясным, людьми, что песне солнечной под стать. Душа горит желанием прекрасным все, чем богат, тебе одной отдать. 1933 ПереводЛ.Школьника
Большой мир
Счастливый мир, что я ношу в себе,
и мир вокруг меня – они едины,
две равные большие половины,
составившие целое в судьбе.
Вся уместилась Родина во мне.
И если мир расколот будет снова,
я жизнь свою готов отдать стране,
как и она спасти меня готова.
Мне чувство страха вовсе незнакомо,
И счастье не отхлынет от лица:
в любой избе мне нравится, как дома,
и взгляд любой
понятен до конца.
В этом году исполняется 200 лет со дня рождения великого венгерского поэта-романтика Шандора Пе'тёфи.
Национальный поэт Венгрии, участник и один из руководителей Революции 1848-49 годов, погиб в бою. В Венгрии буржуазная революция теснейшим образом переплеталась с национально-освободительной борьбой, направленной против полуколониальной эксплуатации страны со стороны полуфеодальной Австрии. Борьба эта была национальной, поскольку Венгрия стремилась к отделению от Австрии, к независимому государственному существованию, к созданию и развитию собственной национальной культуры. Петёфи происходил из совсем простой семьи. Отец его, овенгерившийся серб, был деревенским мясником, мать, словачка по происхождению, в молодости служила домашней работницей. Всю свою недолгую жизнь Петёфи развивал себя, занимался самообразованием, выучил английский, немецкий и французский языки - стал со временем лучшим венгерским переводчиком Шекспира.
Национально-освободительной борьбе венгров не суждено было увенчаться успехом - в том числе и потому, что Николай I, которого называли "жандарм Европы" отправил свои войска на помощь Австрийскому императору. Петёфи погиб в бою с казаками, ему было всего 27 лет.
***
Неприятно
Это утро,
Необъятна эта муть.
Дождик льется,
Будто хочет
Сам в той мути утонуть.
В это утро
В хмуром доме
Я да скука — двое нас.
Отвратительная
Гостья,
Обману тебя сейчас!
Я с таинственной улыбкой
Прошепчу:
«Душа, лети
Далеко
На милый запад
По воздушному пути!
К старикам
Под кров родимый
Ты, душа моя, лети,
Прилети
К моей любимой,
Всех, кто мил мне, посети.
И обратно
Возвращайся
В час, когда сгустится мгла,
Как с цветочным
Сладким соком
Возвращается пчела!»
Тучи
Ах, был бы я птицей летучей,
Я в тучах бы вечно летал,
А был бы художником — тучи
Одни только тучи писал.
Люблю их. Слежу в ожиданье
За ними и шлю им привет.
Пройдут, я скажу: «До свиданья»,
И долго смотрю им вослед.
Плывут по дороге небесной
Мои дорогие друзья,
Меня они знают, известна
Им каждая дума моя.
Нередко я видел когда-то,
Как плыли они на закат
И спали в объятьях заката,
Как дети невинные спят.
Я видел их в гневе. Могучи,
Нависнув стеной грозовой,
Как дерзкие воины, тучи
Ветра вызывали на бой.
Я видел: забрызганный кровью,
Встал месяц, как мальчик больной,
И тучи сошлись к изголовью —
Сестер перепуганных рой.
Я все повидал их обличья
И всех полюбил их давно,
Их нежность, и скорбь, и величье
Навеки мне милы равно.
За что ж я поток их суровый
Принять в свою душу готов?
За то, что всегда они новы
И стары во веки веков.
За то, что на странниц летучих
Похожи порою глаза:
В глазах у меня, как и в тучах,
И молния есть и слеза.
По сказочной поэме Петёфи "Витязь Янош" в 1973 году в тогдашней Венгерской народной республике был снят полнометражный мультипликационный фильм (14+). Он снят в очень интересной и необычной манере - в то время все "с ума сходили" от мульта группы Битлз "Желтая подводная лодка" и копировали манеру рисовки. Даже наши мультипликаторы - и те не прошли мимо (мультфильм "Шкатулка с секретом").
Мультфильм не был дублирован на русский язык, но это и хорошо. Можно услышать, как звучит поэма Петёфи в оригинале, а перевод идет субтитрами.
Перейдите по ссылке, вбейте в поле регистрации фамилию, имя, класс.
Здесь вы увидите картинки-подсказки. В поле филворда найдите ответ, проведите по слову мышью, в случае правильного ответа слово выделится. Слова располагаются по горизонтали, вертикали, могут образовывать зигзаги и прямоугольники, но диагонали слов нет.
1. Здание.
2. Скульптор
3. Греческое имя бога
4. Гора, где жили боги
5. Царевна, похищенная Зевсом. В честь нее назван континент.
6. Гора, где жили музы. "Дача" Аполлона.
7. Другое имя бога подземного царства - Того-кого-нельзя-называть.
8. Греческое имя бога виноделия
9. Возлюбленная Зевса, мать Елены Троянской.
10. Единственный человек, слышавший пенье сирен и оставшийся живым.
